Skip to main content

Глава 22. Отклонения от нормы

By 10.07.2013No Comments

22. Отклонения от нормы

 

Наши способности можно сравнить со сталепла­вильными заводами, на которых лишь отделяют руду от большого количе­ства примесей; когда свет слишком яркий — плохо видно.

 

Мальколм Маггеридж

 

 

Э

то случилось, когда я жил и ра­ботал в Индии. Однажды ко мне на прием пришел пациент — тол­стый неповоротливый увалень. Он плакал. Много лет назад он приехал из Австралии, с тех пор работал здесь инженером. Все было хорошо. Но вот начались проблемы с шеей: она вдруг стала дергаться — сначала не­много, потом все сильнее и сильнее. И сейчас спазмы уже такие сильные, что через каждые несколько секунд подбородок просто стучит о правое плечо. Я понял: у пациента — спаз­матическая кривошея, или синдром скрученной шеи. Очень изнуряющее состояние, обычно вызываемое сильными психическими нарушени­ями.

В перерывах между резкими сокращениями мышц мой пациент рассказывал свою грустную исто­рию. Вдобавок к дергающейся шее он еще страдал из-за маленького ро­ста и сильной полноты, а в молодо­сти к тому же был алкоголиком. По его словам, кривошея началась веко-Ре после его поездки на время отпуска в Австралию. Живя в Индии, он прослыл убежденным хо­лостяком. И вдруг из Австралии он возвращается с женой -значительно моложе его и выше ростом, — которая тут же, есте­ственно, становится объектом сплетен во всей деревне. Кругом шептались: «Что она нашла в нем? Что заставило ее сделать та­кой неудачный выбор?»

Я направил мужчину к психиатру, потому что ничем не мог помочь ему — лишь выписал успокоительные лекарства. Психиатр высказал свое подозрение: состояние пациента объ­ясняется постоянно преследующим его навязчивым страхом, что он не соответствует своей жене. Врач установил диагноз, но не назначил никакого лечения. Через несколько недель этот мужчина опять пришел ко мне еще более подавленный. Неопрятно одетый, с постоянно дергающейся шеей, он не мог не вызывать жалости.

Когда он сидел где-нибудь в одиночестве, не привлекая ничьего внимания, его шея почти не дергалась. Но как только кто-то вступал с ним в разговор, подбородок сразу заваливался на шею, как раз на то место, где виднелся незаживающий лило­вый синяк. Я исследовал его состояние и стал искать способы лечения. Но ничего, кроме снотворного, не помогало. Я делал ему уколы новокаина — после них наступало временное облег­чение. Он уже дошел до такой крайней степени подавленности, что предпринял попытку самоубийства. И потом снова и снова твердил мне громким, решительным голосом, что будет повто­рять такие попытки до тех пор, пока не достигнет желаемого ре­зультата. Он больше не мог жить с этой ненормальной шеей.

Я предложил ему поехать за границу, так как в Индии не было нейрохирурга. Он отказался. С большой неохотой мне пришлось согласиться провести ему опасную и сложную опера­цию на спинном мозге и основании головного мозга. Я никогда не делал таких сложнейших операций, но мужчина настаивал, говоря, что иначе снова совершит попытку самоубийства.

Я не помню больше ни одной операции, сопровождав­шейся таким количеством неприятных моментов. Мы удлини­ли обычный операционный стол, чтобы пациент мог лежать на нем лицом вниз, как на нормальном нейрохирургическом сто­ле. К сожалению, это затруднило работу анестезиолога: ему не­удобно было быстро поправить кислородную трубку в трахее пациента, когда трубка сместилась. Из-за недостатка кислорода началось обильное кровотечение. В тот момент, когда нам по­требовалось остановить кровотечение, в термокоагуляторе вдруг произошло короткое замыкание. А потом случилась са­мое ужасное. Когда спинной мозг пациента был уже в зоне мо­ей видимости, погас свет во всей больнице. И я остался лишь с маленьким ручным фонариком и неработающим термокоагу­лятором для остановки кровотечения. Вдобавок ко всему я не успел перед операцией освободить собственный мочевой пу­зырь и теперь испытывал большой дискомфорт.

В перерывах между этими отвлекающими моментами я пытался сконцентрироваться на самой операции. После того как я обнажил спинной мозг и нижнюю часть головного мозга, я стал прослеживать путь тонких, как волоски, нервов, идущих в спастические мышцы шеи. Любое незначительное движение скальпеля могло перерезать пучок нервов и лишить пациента движения или чувствительности.

Каким-то чудесным образом, несмотря на все трудности, операция прошла удачно. Когда наш пациент пришел в себя и почувствовал повязку на шее, он понял: бесконечное дерганье шеи его больше не беспокоит. Да оно и не могло беспокоить: я перерезал двигательные нервы, идущие от спинного мозга к произвольно сокращающимся мышцам шеи. Это движение просто уже не могло больше совершаться. Определенная груп­па мышц была полностью изолирована, так как она восстала и перестала выполнять приказы мозга. Выведенные из употре­бления, эти нервы постепенно атрофировались и исчезли.

 

К

огда люди видят больного со сведенной судорогой мыш­ей, они тут же решают, что все дело в самой мышце. Но на самом деле мышца абсолютно здорова. Более того, она хорошо развита — тому способствовало ее частое использование. Ока­зывается, нарушены связи этой мышцы с остальными частями тела: она показывает свою силу не вовремя, тогда, когда дей­ствие этой мышцы телу не требуется. Спазматические сокраще­ния мышцы, как в случае с австралийским инженером, ставят его самого в неловкое положение, вызывают боль и отчаяние.

Как разросшиеся жировые клетки могут привести к воз­никновению вредной опухоли, поглощая энергетические ре­сурсы тела, так и спазматические сокращения мышцы могут мешать нормальному движению тела. Все просто: сведенная су­дорогой мышца не принимает в расчет нужды остального тела. Нарушение ее функции — это уже не болезнь, а бунт.

Проявления любви — исцеление, кормление голодных, обучение, благовестие о Христе — все это функции духовного Тела Христова. Но даже эти действия, которые кажутся совер­шенно благими, могут стать объектом серьезных нарушений, как сведенная судорогой мышца, когда мы делаем благие дела ради собственной выгоды, для собственного блага, ради под­держания своей репутации. Служа физическим и эмоциональ­ным нуждам других, мы легко можем впасть в искушение, возо­мнив себя Богом, вознесясь в непомерной гордыне. Тогда лю­бовь, ставшая для нас божком, вскоре превратится в беса. Те из нас, кто занимается христианской работой, знают, насколько реально это искушение — искушение гордыней. Ко мне прихо­дят за советом, и я даю совет. Но не успеет человек выйти из ка­бинета, как я уже поздравляю себя с тем, какой я замечатель­ный душе попечитель.

Ученики Иисуса — первые Его ученики — постоянно пре­тыкались о гордыню. Они начинали спорить по пустякам: кто из них величайший ученик, кто из них удостоится наибольших почестей на небесах (см. Мф. 20:20-23). Иисус говорил им о жертвенности. Выводил ребенка из толпы, чтобы показать об­разчик кротости, даже мыл их грязные ноги, чтобы продемон­стрировать, каким должен быть служитель. Но ничего не помо­гало — вплоть до темного дня на Голгофе.

 

Я

 не собираюсь никого судить, не собираюсь писать о совре­менных мне христианах, которые разминают свои мышцы исключительно ради своего блага, а не ради блага Тела Христо­ва. Но меня больше всего волнует рост «электронной» церкви. Это новая, очень сильная мышца, которая может дотянуться до миллионов людей и собрать миллионы долларов. Но не дают ли новые технические возможности руководителям христианских церквей чрезмерную силу и чрезмерные возможности? Я -бывший миссионер и всегда играл второстепенные роли. Но я слишком хорошо знаю, насколько слаб человек и как сильно искушается он духовной гордыней. Теле- и радиоблаговестни-ки, христианские лекторы и артисты рассказывали мне о своих трудностях. Как легко им купаться в лучах одобрения и ласкаю­щем душу обожании поклонников. Должностные лица круп­ных христианских организаций и пасторы тоже подвластны ис­кушению гордыней и высоким положением.

Ни у одного человека нет полного иммунитета против гордыни. Христианам-радикалам, стремящимся работать в бед­ных кварталах больших городов, христианам-консерваторам, жертвующим большие суммы на миссионерскую работу, сту­дентам духовных семинарий, ищущим применения своим но­вообретенным знаниям, членам церковных советов — всем нам нужно воскресить в памяти образ Сына Божьего, склонившего­ся на каменном полу и развязывающего покрытые палестин­ской пылью сандалии на ногах учеников. Мы не сможем почув­ствовать свою ценность, если будем совершать собственные беспорядочные движения в Теле Христовом. Каждое наше дей­ствие должно быть направлено на благо всего Тела. Если мы верно служим Христу и получаем в ответ всеобщее одобрение, то нам понадобится особая благодать от Господа, чтобы устоять, не впасть в искушение. Но если мы служим ради одобрения, славы и богатства или какого-то иного конечного результата, то результат нашего служения не будет отличаться от спазматиче­ского сокращения мышцы. Подобно Анании и Сапфире, мы превратим благое дело в дело нечистое, ибо наши мотивы будут нечисты.

 

И

так, чтобы Тело двигалось, нужно, чтобы все его части ра­ботали плавно и четко, с радостью подчиняя свою силу во­ле Главы. Если они не будут исполнять приказания Главы, то их движения, какими бы мощными и впечатляющими они ни бы­ли, не принесут Телу никакой пользы.

Есть и еще одна особенность движения, из-за которой все тело может стать калекой. Когда части тела работают согласо­ванно, начинается процесс трения. Об этой опасности я вспом­нил, когда ко мне обратилась одна известная английская пиа­нистка. Он рассказал, что на концертах ей мешают приступы боли — не дают сосредоточиться на музыке и ритме. Все ее естество сосредоточено на боли, пронзающей руку в тот мо­мент, когда большой палец отклоняется под определенным углом от ладони. Из-за этих приступов ей пришлось отменить ряд концертов, хотя она по-прежнему понимала музыкальные произведения, мышцы ее работали нормально, пальцы сохра­няли чувствительность и чувство ритма ей не изменяло.

Я объяснил ей, что причиной всему — пораженная артри­том область между двумя костями запястья у самого основания большого пальца. Я сказал, что не стоит прерывать выступле­ния, но следует постараться как можно меньше двигать этим суставом. «Но как же я могу играть Шопена, когда мне нужно думать о большом пальце?» — запротестовала она. Всякий раз, когда она начинала играть, ее внимание переключалось на боль, возникающую из-за трения в крошечном огрубевшем су­ставчике.

Подобные случаи заставили меня обратиться к вопросу о «смазке», которая используется в суставах, и тут я узнал одну из самых поразительных вещей. Я узнал, почему наши суставы плавно работают и мы не испытываем при этом никакой боли. В Кавендишской лаборатории в Кембридже (Англия) группа химиков и инженеров сравнивала свойства хрящевой оболочки суставов со свойствами искусственных материалов, используе­мых в механизмах с повышенной силой трения. Ученые искали материал, который можно было бы использовать для создания протеза бедренной кости таза. Прежде всего они выяснили, что сила трения, возникающая в коленном суставе вола, составляет одну пятую от силы трения, возникающей при взаимодействии двух хорошо отполированных металлических деталей. Пример­но такая же сила трения возникает при трении друг о друга двух кусков льда. Казалось невероятным, что природа смогла соз­дать сустав, который по своим механическим свойствам в пять раз превосходил все созданное современной инженерной на­укой.

Дальнейшие исследования показали, что хрящ, покры­вающий снаружи конец кости, испещрен канальцами, содер­жащими жидкость-с мазку — синовиальную жидкость. Хрящ может сжиматься: когда сустав приходит в движение, та об­ласть хряща, на которую приходится наибольшее давление, сжимается, выдавливая жидкость-смазку из канальцев. Жидкость становится своеобразным смазочным материалом, который образует прослойку между двумя поверхностями и не дает им соприкасаться друг с другом. Движение сустава про­должается, и уже другая область хряща принимает на себя дав­ление — из нее прыскает жидкость-смазка и все повторяется снова. Та же область хряща, которая больше давления на себе не испытывает, расширяется и впитывает ранее выдавленную из нее жидкость. Итак, при активном движении поверхности хрящей не соприкасаются друг с другом, а как бы проплывают рядом друг с другом на «подушке» из смазочной жидкости. Инженеры были поражены: смазка отдельных частей сопри­касающихся деталей и материалы, сами выделяющие смазоч­ные вещества под давлением, были последним словом в инже­нерии, а оказалось…

В Теле Христовом суставы — это области, потенциально подверженные повышенным нагрузкам и трению; это группы людей, работающие совместно в определенных стрессовых условиях. Когда тело отдыхает, ему не нужно защищаться от трения, но как только мышцы и кости приходят в движение, су­ставы становятся объектами повышенного внимания. Если взглянуть, как часто требуется обращать внимание на подшип­ники в любом механизме, то начинаешь удивляться, как могут суставы работать десятилетиями, не изнашиваясь и не ржавея. Но, несмотря на прекрасную природную смазку, суставы тоже выходят из строя — если повреждена их поверхность, если ис­тончаются хрящи.

Людям пожилого возраста хорошо известны боли в суста­вах — это реакция организма на естественный износ. В Теле Христовом естественный износ тоже можно наблюдать. Свиде­тельство тому — нетерпимость старших, мудрых членов церкви по отношению к полным энтузиазма молодым членам церкви, которым еще многое предстоит узнать о правилах христианско­го поведения и о христианском учении. В последние годы в церкви наблюдался большой приток новых людей, особенно тех, кого в 60-е годы называли «Иисусовым народом», и тех, кто пришел на волне харизматического движения 70-х. Христиане старшего возраста становятся раздражительными и нетерпи­мыми в отношениях с этими новыми членами. Так что порой нам очень нужна Божья благодать. Она — словно синовиальная жидкость, впрыснутая в сустав, помогает старым понять моло­дых, а молодым помогает уяснить, каково иметь изношенные хрящи в суставах.

 

Г

ораздо более серьезно другое заболевание суставов — ревма­тизм, он может даже молодого человека сделать калекой. Нам неизвестны причины этой болезни, в результате которой клетки суставов становятся сверхчувствительными. Неожидан­но сустав наполняется антителами, которые появляются обыч­но лишь тогда, когда включаются защитные механизмы орга­низма, чтобы истребить попавшие в тело бактерии или чуже­родные белки. Нормальная защитная реакция организма вдруг превращается в пир каннибалов. Клетки, находящиеся в сино­виальной жидкости, начинают вести себя как при воспалитель­ном процессе. Если вскрыть и осмотреть сустав, то никаких инородных тел и «врагов» мы там не найдем — только огромное скопление защитных частиц, которые яростно атакуют хрящи и связки. Разражается ужасная «гражданская война». Защитные механизмы тела обращаются против тела.

Есть множество теорий, призванных объяснить возник­новение ревматоидного артрита. Согласно одной из них, суще­ствует инородное тело, являющееся причиной происходящего, просто мы еще не в состоянии его идентифицировать. Какая бы теория ни победила — результат один: гипертрофированная реакция на нечто вызывает страшную боль и наносит вред су­ставу. Даже если и существует неизвестный нам враг, он сам на­верняка принес бы меньше вреда, чем бешеная реакция клеток

на него.

Духовный «ревматоидный артрит» порой охватывает це­лые церкви. Члены церквей становятся легкоранимыми, мгно­венно обижаясь на якобы обращенные против них обвинения. Их чувство собственного достоинства, положение в церкви ста­новятся для них важнее, чем согласие в церковной общине; возникает спор по какому-то малозначительному богословско­му вопросу, и согласие по этому вопросу объявляют условием восстановления духовного единства церкви.

Вывод однозначен. Но недостаточно сделать выводы, нужно еще и применить их на практике. Не вызывают ли тре­ние и нагрузки воспалительных процессов в моем окружении? Не происходят ли все беды из-за того, что во мне загорается праведное негодование против зла, творящегося в моей семье, институте, церкви? Может быть, мой гнев приносит больше зла, чем само зло, против которого он направлен?

Артрит поражает суставы, потому что именно в суставах присутствует процесс трения. Некоторые люди считают, что христиане меньше подвержены «процессам трения», ибо у них общие цели и идеалы. Но на деле на христианской ниве «силы трения» могут быть даже сильнее, потому что кроме обычных рабочих ситуаций на христианина воздействует и еще одна мощная сила — постоянная потребность быть «духовным», В христианском медицинском колледже в Индии работал психи­атр, частыми пациентами которого были местные миссионеры. Они следовали высоким целям. Они жили в уединении и, каза­лось, часто становились жертвами всяческих внутренних духов­ных конфликтов. Очень часто они отказывались признавать наличие внутреннего конфликта до тех пор, пока сила трения не увеличивалась до предела и не сводила на нет все доброе, чего им удалось достичь.

В отдаленном районе на станции служат две женщины. Целые дни они общаются только друг с другом. Они обе выпол­няют важное дело, но сломить их может не громадность задачи, а «трение» — необходимость ежедневно работать бок о бок. Они не решаются заговорить о своем раздражении, потому что сты­дятся своих чувств, считая их недостойными звания христиани­на. Поэтому они прячут свои чувства глубоко в себе, и те выби­ваются наружу лишь в виде физических и душевных немощей. Когда же взаимное раздражение наконец выплескивается нару­жу, то повод к этому бывает самым что ни на есть пустяковым — неуместная шутка, храп соседки.

 

Некоторые люди считают, что христианин обладает им­мунитетом против раздражения. Но это не так. Человеческое тело делает все возможное, чтобы нивелировать процессы тре­ния, а потому и Тело Христово не должно забывать о смазочных материалах — предотвращать возможные конфликтные ситуа­ции между своими членами.