К концу прошлого века поданным переписи населения 1897 года на территории Туркестанского края численность католиков, расселившихся по городам Ташкент, Самарканд, Катта-Курган, Джизак, Асхабад, Чарджоу, Ура-тюбе, Ходжент, Коканд, Новый Маргилан, Андижан, Ош, Наманган, Керки, Термез, Кзыл-Арват и Петро-Александровск, составляла 11 056 человек (преимущественно поляки, а также немцы, литовцы и другие).
Однако до начала XX века в крае не было ни одного католического храма. Не было и постоянных священников. А. Добросмыслов упоминает о том, что в 80-х годах прошлого столетия в Ташкенте находился каноник Фердинанд Сенчиковский, вытребованный туркестанским генерал-губернатором М.Г. Черняевым для удовлетворения религиозных нужд находившихся в войсках солдат и офицеров-католиков. Но отец Фердинанд вскоре уехал в Омск, где нес обязанности священника и где умер в октябре 1907 года [1., С.320]. Богослужения и обряды для туркестанских католиков проводили священники, командированные из различных областей империи.
В 1895 году в Туркестан для совершения духовных треб среди военнослужащих Туркестанского военного округа, по пути в Закаспийскую область, приезжал настоятель Владикавказской римско-католической церкви и капеллан войск Терской области Варпуцянский. Капеллан Варпуцянский посетил Чарджоу, Самарканд, Ташкент, Новый Маргилан, Андижан, Ош, Наманган, Керки и Петро-Александровск. Богослужения совершались в казармах или в помещениях, арендованных для этой цели у частных домовладельцев.
Во время пребывания капеллана Варпуцянского в Ташкенте местные католики были весьма озабочены поиском соответствующего помещения для совершения богослужений. Большую помощь оказал домовладелец Бадьянов, который безвозмездно предоставил им свой дом, расположенный в центре города. Несколько литургий было совершено особенно торжественно, при участии любительского музыкально-вокального хора под руководством ташкентских жителей Лейсека и Михалека, «что доставило большое наслаждение всем своим прекрасным и стройным исполнением» [2.].
В 1896 году священник Тифлисского римско-католического прихода Василий Мутанов проездом через Ташкент, по просьбе католиков и с разрешения начальства, согласился остаться здесь на некоторое время для совершения треб среди местного католического населения. С этой целью в доме С.К. Янчевского была устроена временная часовня, где ежедневно совершались богослужения [3.].
В 1897 году по войскам округа было объявлено, что военный министр дал согласие на ежегодное командирование штатных римско-католических священников с Кавказа для исполнения духовных треб среди военнослужащих Туркестанского военного округа и Закаспийской области. В 1897 году был командирован каноник Михаил Антонов, который посетил города Чарджоу, Катта-Курган, Самарканд, Джизак, Ташкент, Ура-тюбе, Ходжент, Коканд, Новый Маргилан, Андижан, Ош и Наманган, а также Керки и Петро-Александровск [4.].
Но дальние расстояния, ограниченные сроки командировок и отсутствие необходимых условий приводили к тому, что священник просто не успевал выполнить возложенные на него обязанности, посетить все намеченные города и войсковые части.
Верующие годами дожидались возможности совершить самые важные обряды — бракосочетание, крещение ребенка, заупокойную службу. Как указывалось в прошении 1897 года, дети католиков порой вырастали некрещенными, а некоторые семьи с точки зрения церковного и гражданского закона не существовали, так как между супругами не было совершено таинство брака [5.]. Неудивительно, что верующие настойчиво добивались права иметь католический храм и постоянного священника.
Раньше других этого удалось добиться католикам Асхабада (ныне Ашгабат – столица Республики Туркменистан). В 1890 году они представили начальнику Закаспийской области ходатайство о постройке молитвенного дома. Ходатайство было отклонено, так как власти сочли католическое население города слишком малочисленным, ибо, согласно Уставу иностранных исповеданий, «на небольшом пространстве приход церковный, имеющий одного священника, должен состоять не менее как из ста дворов прихожан».
В 1903 году католическое население в Асхабаде уже представляло значительную для края цифру — 1563 человека. Лютеран в это время в Закаспийской области насчитывалось около 1200 человек, и им была разрешена постройка молитвенного дома. Асхабадское католическое общество имело полное право обратиться с новым ходатайством.
На этот раз дело разрешилось почти без заминок. Прошение было подано в апреле 1903 года, и в феврале 1904 года пришел ответ из военного министерства о том, что временно управляющий министерством «признал возможным … ходатайство удовлетворить» [6.].
Любопытна сама «лестница» сбора разрешений. Прошение писалось на «высочайшее имя» и подавалось губернатору. Он узнавал мнение местного православного епископа. Нетрудно догадаться, что православные иерархи чаще всего не были в восторге от предложения о строительстве католического храма. Так, епископ Туркестанский и Ташкентский Димитрий писал военному губернатору Самаркандской области: «…я полагаю, совершенно невозможно разрешить постройку в городе Самарканде костела до тех пор, пока этот город не имеет величественного православного собора» [7.].
Если с его стороны возражений не поступало, то губернатор отправлял прошение, вместе с отзывами духовных властей и собственным мнением, туркестанскому генерал-губернатору, а тот пересылал его в военное министерство, поскольку Туркестан имел военное управление.
Большое значение при прохождении этих инстанций имела личная заинтересованность генерал-губернатора. Так, именно из-за несогласия первого туркестанского генерал-губернатора К.П. Кауфмана потерпело неудачу первое прошение ташкентских католиков о строительстве каплицы (небольшой церкви), причем тот же К.П. Кауфман содействовал возведению в Ташкенте лютеранской кирхи. А генерал-губернатор барон А.В. Вревский и его преемник С.М. Духовской, напротив, помогли в продвижении в высшие инстанции ходатайства о постройке каплицы. Личное отношение начальника Закаспийской области видно и в деле о постройке асхабадского костела [8.].
По существовавшим в Российском государстве законам, католические храмы строились на добровольные пожертвования прихожан. Асхабадский костел был целиком создан руками жертвователей. Житель Асхабада, коллежский советник Буткевич отдал в пользу церкви необходимый для строительства участок земли [9.].
Хотя в бумагах речь идет о молитвенном доме, но в Асхабаде в 1905 году был построен настоящий костел. Сохранилась его старинная фотография. Здание было выстроено в неоготическом стиле.
Высокий тонкий шпиль и изящные пропорции узких готических окон придавали ему изысканный вид. Неоготика была типичной для строительства католических и лютеранских храмов в Российском государстве начала XX века. В этом же стиле был построен костел в Самарканде и начал возводиться ташкентский костел.
В отличие от асхабадских собратьев, ташкентским католикам пришлось выдержать нелегкую борьбу за право иметь свой костел. В 1875 году они подали первое прошение о присылке им священника и разрешении на постройку храма, но генерал-губернатор К.П. Кауфман не дал своего согласия.
В 1883 году канонику Фердинанду Сенчиковскому для служб отвели помещение в здании Военного собрания. С его отъездом духовная жизнь местных католиков опять замерла. Здание Военного собрания было продано наместнику Туркестанского края, Великому князю Николаю Константиновичу Романову.
У верующих остались лишь воспоминания о бывшей «военной каплице». Следы ее так основательно затерялись, что, когда в 1897 году канцелярия туркестанского генерал-губернатора запросила сведения о ней, то никаких документов, подтверждавших существование каплицы, найти не удалось и данные были записаны со слов старшего помощника делопроизводителя канцелярии И. Анишкевича [10.].
В 1891 году генерал Жилинский от имени ташкентских католиков ходатайствовал о постройке часовни. Но, несмотря на умело выбранный мотив ходатайства — «по случаю чудесного спасения августейшей семьи при Борках» — из Министерства внутренних дел последовал отказ.
Только в 1898 году дело сдвинулось с мертвой точки. Из Министерства внутренних дел пришел ответ на прошение о постройке каплицы, в котором говорилось, что «…разрешение этого дела представляется ныне преждевременным, до образования в Ташкенте римско-католического прихода». Но в том же ответе говорилось «о действительной надобности» назначения в Ташкент католического священника с тем, чтобы на него «было возложено исполнение духовных треб для римских католиков во всем Туркестанском крае» [11.].
Для сбора данных о положении католической общины в Туркестане Могилевский архиепископ Козловский в 1899 году командировал сюда отца Юстина Бонавентуру Пранайтиса — «с целью духовной опеки для проживающих в крае католиков и с целью представления подробных соображений и сведений, при которых было бы возможно образование нового прихода» [12.].
Отцу Юстину суждено было оставить заметный след в истории католической общины. Он был профессором и ректором Императорской римско-католической духовной академии в Санкт-Петербурге, где читал лекции по древнееврейскому языку и церковным обрядам, имел степень магистра богословия. В 1902 году архиепископ Колошевский с согласия туркестанского генерал-губернатора назначил отца Юстина куратом1 Туркестанского края.
Деятельность отца Юстина в Туркестане показывает, что он был очень энергичным человеком. Порой это обостряло его отношения с властями — в 1910 году на него было заведено дело по подозрению в «совращении» православных в католичество. Подозрения эти, впрочем, не подтвердились [12.]. Современники относились к первому (и последнему) туркестанскому курату неоднозначно. Одни видели в нем идеал «доброго пастыря», другие обвиняли в фанатизме и нетерпимости. Особенно резкие отзывы он заслужил в связи с нашумевшим в России делом Бейлиса.
Напомним, что в сентябре-октябре 1913 года в Киеве проходил суд по обвинению еврея Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве мальчика-христианина Андрея Ющинского. На процесс был приглашен отец Юстин в качестве эксперта по религиозным вопросам. Он целиком поддержал версию ритуального убийства и не изменил своей точки зрения, несмотря на все доказательства невиновности Бейлиса. Участием в этом процессе отец Юстин обязан наиболее резким характеристикам в свой адрес. Но нельзя не признать, что он был человеком, всецело преданным своему делу, и именно ему туркестанская католическая община обязана наиболее заметным фактам своей истории. По сообщению «Туркестанских ведомостей» от 17 ноября 1913 года, отец Пранайтис «за усердие по службе» был представлен к награде и даже, по слухам, должен был занять епископскую кафедру в Ковно.
Прибыв в Ташкент, курат довел до сведения лиц римско-католического вероисповедания всех наименований и званий, что, с разрешения Главного начальника края, он приступает к совершению постоянных богослужений, начиная с 12 октября 1902 года, в нанятом помещении (дом братьев Каменских по улице Лахтинской).
3 ноября Главный начальник края посетил римско-католический молитвенный дом во время богослужения. Курат Пранайтис читал Евангелие по-латыни, по-французски, по-немецки, по-польски и по-литовски.
Одной из его первейших забот в должности курата было получить участок земли для строительства костела в Ташкенте. В 1904 году он добился разрешения провести для этой цели сбор пожертвований. В городской думе, куда он обратился с просьбой о продаже ему необходимого для строительства участка земли, он получил отказ. Тогда отец Юстин решил купить землю у частного лица. Через семь месяцев продавец нашелся. Им оказалась вдова некоего кыргыза Биби Марьям Нартбаева. Отец Юстин купил у нее за 3 555 рублей участок площадью 2370 кв. сажен в конце Кауфманского проспекта, на холме у реки Салар [13.]. На этом участке, «где стояли раньше кыргызские юрты», 14 июня 1905 года на праздник Тела Господня, состоялось освящение места под будущий костел [14.]. Строительство шло быстро, и в том же году газета «Туркестанские ведомости» сообщила о сооружении здания, в котором должен был поселиться ксендз, — оно уже было «доведено до крыши». Это же здание временно предназначалось для проведения богослужений. Но судьба распорядилась иначе.
Именно «временный» костел оставался действующим в Ташкенте вплоть до середины 20-х годов. Имеются фотографии, на которых запечатлен первый ташкентский костел. Это было довольно большое двухэтажное здание, построенное почти без украшений, в стиле, характерном для ташкентской архитектуры начала нашего столетия.
В 1912 году началась постройка католического храма вблизи «временного» костела. Работы продвигались медленно из-за отсутствия денежных средств. «Местная колония слишком мало принимает деятельности в деле постройки костела», — сообщали «Туркестанские ведомости».
Денежных средств действительно не было. В 1913 году у городского нотариуса С.В. Гнедовского была составлена купчая на приобретение участка куратом Ю.Б. Пранайтисом у торгового дома «И.А. Первушин и сыновья» через поверенного почетного гражданина М.И. Садырина за 10 425 рублей. Следом за составлением купчей тем же нотариусом С.В. Гнедовским была оформлена закладная: «Иустин Бонавентура Елисеевич Пранайтис занял он у торгового дома ”И.А. Первушин и сыновья” 7 000 рублей с уплатою таковых 11 июня 1919 года из 6% годовых, с уплатою таковых за каждые шесть месяцев вперед…».
Красавец-костел так и не был достроен. Строительство прервалось со смертью курата Юстина Пранайтиса в 1917 году.
После смерти отца Юстина приход возглавил его помощник, вице-курат Рутенис, которому пришлось стать свидетелем последних лет существования католической общины в Ташкенте. В 1925 году у общины изъяли все некультовое имущество и неоднократно пытались выселить верующих из действующего «временного» костела в недостроенный. Верующие с возмущением писали в Ташкентский областной исполнительный комитет о незаконных действиях комиссии Ташкентского управления местным хозяйством (Местхоз), о том, как ею было прервано воскресное богослужение, произвольно опечатана богословская библиотека и т.д.
В конце концов здание действующего костела (известного ташкентцам как римско-католический) приспособили под жилой дом, а недостроенное здание, прозванное «польским костелом», впоследствии использовали под самые разные цели. Здесь размещалось общежитие электрокабельного завода, эвакуированного в Ташкент в годы второй мировой войны, общежитие республиканской акушерской школы. С сентября по ноябрь 1947 года эта школа занимала также первый этаж здания под учебное помещение, а 15 апреля 1951 года постановлением местного правительства она была вновь возвращена под крышу «польского костела».
Здесь же располагались управления и склад Узмедтехники. За это время исчезли скульптуры, было снято или обрушилось декоративное убранство костела, здание неоднократно перестраивалось, а потом и вовсе было оставлено на произвол судьбы.
Но в 70-е годы руководство Узбекистана проявило к бывшему костелу интерес. Дело в том, что он оказался недалеко от центра столицы, облику которой придавалось большое значение. Поэтому в 1976 году было издано постановление о необходимости реставрации здания «польского костела». Республиканскому Министерству культуры рекомендовалось оборудовать его под зал органной музыки.
Но работы по восстановлению старинного здания шли очень медленно и надолго прерывались из-за нехватки средств. По-настоящему восстановление костела началось только в 1992 году, когда вновь действующий в Ташкенте приход римско-католической церкви обратился в Министерство культуры Узбекистана и Республиканское правление общества охраны памятников с просьбой разрешить самим верующим взять на себя проблему реставрации. Появилась надежда, что римско-католический костел сможет, наконец, достойно выполнять свое предназначение, и в истории, начавшейся в конце прошлого века, будет поставлена точка.
Самарканд — второй по значению город в Туркестанском крае — сначала входил в состав Бухарского эмирата, а после завоевания стал одним из городов Туркестанскою генерал-губернаторства. Это вызвало большой приток европейского населения. В их числе были и католики. В 1907 году в области проживало 1500 человек, принадлежавших к католической церкви. Службы же по-прежнему проводились приезжим священником один раз в год, в военном гарнизоне.
В 1905 году курат Юстин обратился с прошением к военному губернатору Самаркандской области о выделении участка земли для постройки дома с несколькими комнатами для самого курата, для причта и для большого зала, могущего поместить всех католиков Самарканда. Губернатор отнесся к нуждам верующих с пониманием. В том же году Самаркандское городское управление выделило участок земли для строительства костела. Но чтобы приступить к строительству, требовалось разрешение более высоких инстанций, а оно еще не было получено.
В 1911 году самаркандские католики подали новое прошение о строительстве костела. На этот раз резко возразила православная церковь. И только в 1912 году епископ Иннокентий дал согласие на строительство костела. Разрешение из Петербурга еще не было получено, но уже появилась возможность начать сбор пожертвований. Для этой цели 3 февраля 1913 года на общем собрании католиков Самарканда был избран организационный комитет для сбора пожертвований на постройку римско-католического костела. Его председателем стал самаркандский нотариус, статский советник Иосиф Александрович Гржендзинский. С 1905 года он возглавлял своих единоверцев в этом нелегком деле, составлял и подавал прошения, вел деловую переписку.
Можно предположить, что именно ему принадлежала первоначально идея начать постройку храма. К делу он относился весьма ревностно. Когда в 1915 году курат Ю. Пранайтис обратился к генерал-губернатору с просьбой разрешить ему лично довести дело с постройкой самаркандского костела до конца, то комитет по сбору пожертвований во главе с Гржендзинским выступил против. Курату предложили стать лишь одним из членов строительного комитета, а главную роль в строительстве по-прежнему играл Гржендзинский. К чести2 его следует сказать, что он сумел добиться поставленной цели. В 1915 году военное министерство дало разрешение на строительство костела в Самарканде, а два года спустя, к 1 октября 1917 года, оно было уже закончено.
Строили костел военный инженер Рыбинский и техники Домбровский и Шитко, используя «безвозмездный труд» единоверцев-военнопленных. Командующий войсками округа, после доклада ксендза Пранайтиса, своим письмом разрешил предоставить в распоряжение курага военнопленных из числа католиков для работ по постройке в Самарканде костела, которыми он лично будет руководить.
Поскольку в Ташкенте с 1905 года уже функционировал костел, то самаркандский храм действовал как филиал ташкентского, но, очевидно, недолго. В советское время в здании разместилось спортобщество «Мехнат». Только в 1981 году костел был взят под государственную охрану как памятник архитектуры.
Не во всех случаях туркестанским католикам удавалось добиться своего, несмотря на всю их настойчивость. Так, курат Пранайтис не смог получить разрешение на строительство католического молитвенного дома в городе Термезе.
В 1906 году отец Юстин приехал сюда, чтобы провести службы для офицеров и солдат-католиков. Здесь он решил построить молитвенный дом, и для этой цели поручил капитану Баньковскому, служившему в гарнизоне, организовать сбор пожертвований. К 1914 году удалось собрать чуть более полутора тысяч рублей, поскольку в это время католиков в термезском гарнизоне почти не осталось. А когда отец Юстин обратился к генерал-губернатору за разрешением использовать собранные деньги для строительства самаркандского костела, выяснилось, что тот совершенно не был в курсе инициативы термезских католиков. Надо заметить, что католики в разных частях Российской империи, в том числе и в Туркестане, часто начинали осуществление своих планов, не дожидаясь официального разрешения властей.
Использовать собранные в Термезе деньги на строительство костела генерал-губернатор не разрешил. Их внесли в депозит генерал-губернатора до окончательного выяснения вопроса о судьбе молитвенного дома в Термезе.
В феврале 1917 года ситуация изменилась. Новая власть не хотела наследовать старые бюрократические традиции. 7 июля 1917 года в Термезе состоялось заседание правления Союза военных поляков, на котором было постановлено: «просить о передаче собранных денег на постройку костела в Термезе в сумме 1 600 рублей в ликвидационную комиссию Царства Польского с целью перестройки костелов в губерниях Петраковской и Калишской, разрушенных в текущую войну». Ходатайство направили Временному правительству, которое дало положительный ответ. Таким образом, пожертвования, собиравшиеся в далеком среднеазиатском гарнизоне, стали лептой в восстановлении костелов Польши.
Эта лепта была очень скромной, но она свидетельствовала, что поляки-католики нигде и никогда не забывали о своей родине. В своем письме военному губернатору Самаркандской области епископ Димитрий обращает внимание на то, что после приезда в Ташкент курага Юстина дети местных поляков «считают долгом говорить между собою только по-польски». Таким образом, костел исполнял еще национально-воспитательную функцию.
Национальное самосознание было чрезвычайно крепким, и религиозная вера только усиливала его. Сбор пожертвований на строительство костела в Туркестане сопровождался устройством польских благотворительных вечеров, концертов, спектаклей на польском языке. Так. 9 июня 1906 года в ташкентском городском саду польским обществом было устроено народное гуляние, которое закончилось большим фейерверком. От продажи входных билетов, функционирования аттракционов, лотерей, буфетов было собрано чистой выручки 2 523 рубля. Это дало возможность закончить отделку здания для сиротскою приюта и для богослужений.
Нельзя пройти мимо такой страницы из жизни туркестанской католической общины, как благотворительность. По инициативе отца Юстина было создано Туркестанское римско-католическое благотворительное общество. 12 июля 1906 года курат получил благословение Могилевского архиепископа, а 20 января 1907 года туркестанский генерал-губернатор утвердил устав общества, разработанный отцом Юстином, и католическая благотворительность в Туркестане вступила в свои права.
В декабре 1915 года военный губернатор Сырдарьинской области предложил курату Юстину устроить при костеле приют для беженцев из Литвы, где в то время проходили военные действия.
Глава римско-католической общины в Туркестане ответил немедленным согласием, и в начале 1916 года приют уже был готов принять первых обитателей. Сохранилась смета за апрель 1916 года на содержание и пропитание беженцев, проживающих в общежитии при римско-католическом костеле в Ташкенте, и список беженцев, в котором перечислены 63 человека. В приют приглашались мастерицы, обучавшие девушек-беженок шитью и вышиванию, мужчины участвовали в строительных работах. Это давало возможность беженцам поддерживать свое существование. Приют при костеле стал спасением для измученных войною людей.
Авторы: А.Л. Спиридонова, В.Б. Заславский
Примечания
[1] Курат — сокращенное от слова «куратор», употреблялось в прошлом применительно к католическим священникам. [2] Традиция пожертвования средств на строительство костелов, широко практиковавшаяся в те годы, продолжается и в наши дни. Так, ташкентская прихожанка Ю.В. Голынец, дед которой Ф.М. Конаржевский вносил средства на строительство самаркандского католического храма, ныне выделяет средства на восстановление костела в столице Республики Узбекистан.
Литература и источники
- Добросмыслов А.И. Ташкент в прошлом и настоящем. — Ташкент, 1912.
- Туркестанские ведомости. — 1896. № 4.
- Туркестанские ведомости. — 1896. № 92.
- Туркестанские ведомости. — 1897, № 91.
- ЦГА РУз, ф. I, оп. 13. д. 61.
- ЦГА РУз, ф. I, оп. 14, д. 414, л. 21.
- ЦГА РУз. ф. I, оп. 13. д. 414.
- ЦГА РУз, ф. I, oп. 13. д. 61.
- ЦГА РУз, ф. I, оп. 13, д. 414.
- ЦГА РУз. ф. I, оп. 13, д. 61. л. 11.
- ЦГА РУз. ф. I, оп. 13. д. 61, л. 19.
- ЦГА РУз. ф. I, оп. 31, д. 691-а.
- ЦГА РУз. ф. 271, оп. I, д. 2386.
- Туркестанские ведомости. — 1905. 12 октября.