Глава 12. У горы Моисея
«Жемчужина Синая». — Силы Израиля составляли 6000 человек — Вода, бьющая из скалы.- Опыт пустынной жизни.- Горящий куст- «газовоерастение» фракси-нелла ?..- Долина монахов и отшельников.- Великое чудо.
«И двинулось все общество сынов Израилевых из пустыни Син в путь свой, по повелению Господню; и расположилось станом в Рефидиме…» (Исх. 17:1). «И пришли Амаликитяне, и воевали с Израильтянами в Рефидиме» (Исх. 17:8).
Рефидим — это современный Фейран, который арабы называют «Жемчужиной Синая». Защищенный со всех сторон живописным скальным барьером, этот миниатюрный рай сохранял свой вид неизменным на протяжении целых тысячелетий. Рощица пальм предлагает уютное, тенистое укрытие. Кочевники еще со времен своих отдаленных предков приводили сюда стада на водопой и на отдых.
Флиндерс Питри высылал из главного лагеря партии для исследования окрестностей. Совершив ряд утомительных и нелегких вылазок, он изучил ущелья и горы вплоть до побережья Красного моря. Он установил, что Фейран является единственным оазисом во всей южной части горного массива. Кочевники, обитавшие и до сих пор обитающие в этих краях, резонно считают его самым своим драгоценным владением, необходимым для выживания. «Должно быть, амаликитяне пытались защищать оазис Фейран от чужеземных захватчиков», — размышлял Флиндерс Питри. Следующая его мысль состояла в следующем: «Если климат здесь не изменился (а это подтверждается тем, что столбы из песчаника в Серабит-эль-Хадеме за тысячу лет существования не выказали признаков эрозии), то численность населения тоже должна была сохраняться постоянной. В настоящее время на Синайском полуострове обитает от пяти до семи тысяч кочевников. Следовательно, численность израильтян должна была составлять около шести тысяч человек, поскольку сражение с амаликитянами происходило приблизительно на равных: исход битвы не был предрешен»: «И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль; а когда опускал руки свои, одолевал Амалик» (Исх. 17:11).
Жестокая схватка продолжалась весь день, «до захождения солнца» (Исх. 17:12), когда Иисус Навин наконец принес победу израильтянам. Так открылся доступ к воде в оазисе Рефидим. А прежде «не было воды пить народу» (Исх. 17:1). Когда израильтяне оказались в такой критической ситуации, Моисей, по словам Библии, ударом жезла высек источник из скалы (Исх. 17:6). Объяснить это чудо затрудняются не только скептики, хотя в действительности Библия говорит о вполне естественном случае.
Майору С. С. Джарвису, который был в 30-х гг. британским губернатором Синая, довелось видеть подобное собственными глазами. «К рассказу о том, как Моисей высек источник из скалы в Рефидиме, относятся как к настоящему чуду, но тот, кто писал об этом, ничего не присочинил. Несколько человек из отряда «Синайский верблюд» остановились в пересохшем русле и принялись копать затвердевший песок, скопившийся у подножия скального выступа. Они пытались добраться до воды, которая просачивалась из известняковой скалы. Люди возились довольно долго, и наконец Баш Шавиш, сержант из цветных, сказал: «Эй, дайте-ка мне попробовать!» Он взял у одного из людей лопату и начал рыть с таким видом, словно желал показать остальным, как это делается, но не собирался тратить на этот наглядный урок больше пары минут. Один из ударов лопаты случайно пришелся по скале. Известняковая корка лопнула с громким треском, обнажился мягкий камень, и из пор известняка хлынул поток воды. Суданцы, прекрасно осведомленные о деяниях пророков, но не питающие к ним чрезмерного почтения, ошеломили сержанта криками: «Смотрите на него! Пророк Моисей!» Вот чрезвычайно понятное объяснение того, что произошло, когда Моисей ударил по скале в Рефидиме.
С. С. Джарвис был свидетелем чисто случайного происшествия. Ведь люди в отряде «Синайский верблюд» были суданцами, а не уроженцами Синая, и не могли поэтому знать такой способ добывания воды. По пути из Кадеса в Едом Моисей применил этот способ еще раз: «И поднял Моисей руку свою, и ударил в скалу жезлом своим дважды, и потекло много воды, и пило общество и скот его» (Числ. 20:11). Очевидно, Моисей научился такому необычному методу, когда жил в изгнании среди мадианитян.
С началом христианской эры в Фейране, где израильтяне под началом Моисея отразили первую атаку врагов, обосновалось множество монахов и отшельников. Они выстроили крошечные кельи в ущельях и на скалах. В Фейране была основана церковь, а в двадцати пяти милях к югу от оазиса, у подножия горы Джебел-Муса («гора Моисея»), воздвигли небольшую часовню.
Однако мир отшельников и монахов на Синае то и дело нарушали варварские племена кочевников. Многие отшельники погибли в ходе постоянных набегов. Святая Елена, мать первого христианского императора Константина, в 327 г. н. э. в возрасте восьмидесяти лет посетила Иерусалим и, узнав о бедственном положении монахов на Синае, приказала построить у подножия горы Моисея башню для спасения беженцев.
В 530 г. византийский император Юстиниан повелел окружить часовенку у горы Моисея мощной защитной стеной. И вплоть до Средневековья эта укрепленная часовня при Джебел-Муса оставалась желанной целью паломников, стекавшихся на Синай из всех уголков христианского мира. Сложилась легенда о том, как это прославленное место получило имя «Монастыря святой Екатерины», которое оно носит и поныне[46].
В свое время Наполеон спас стены этой заброшенной раннехристианской крепости от окончательного обветшания.
В 1859 г. немецкий теолог Константин фон Тишендорф обнаружил в этом монастыре на Синае один из самых драгоценных рукописных списков Библии на пергаменте, сохранившийся в хорошем состоянии, — знаменитый «Синайский кодекс». Он датируется IV в. и включает в себя Новый Завет и фрагменты Ветхого Завета.
Манускрипт достался в подарок русскому царю, который одарил монастырь девятью тысячами рублей. Так этот бесценный документ оказался в Санкт-Петербургской библиотеке. Наконец, в 1933 г. Британский музей выкупил «Синайский кодекс» у советского правительства за 100 000 фунтов стерлингов.
Часовенка у подножия Джебел-Муса была построена на том месте, где, согласно Библии, Моисей впервые увидел горящий куст: «И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает» (Исх. 3:2).
Многие пытались дать научное объяснение этому удивительному феномену. Вот что говорит по этому поводу специалист по библейской ботанике д-р Гарольд Н. Молденк, директор и куратор Ботанического сада в Нью-Йорке: «Среди толкователей, полагавших, что этому феномену можно найти научное объяснение, некоторые утверждали, что куст, который «горит огнем», но все же «не сгорает», — это разновидность так называемого «газового растения», или фраксинеллы (Dictamnus Albus L.). Это растение достигает в высоту трех футов и цветет пурпурными цветами. Весь куст покрыт крошечными масляными железами. Масла в нем содержится так много, что оно постоянно просачивается наружу. Если приблизиться к растению с открытым огнем, оно внезапно вспыхивает… Но объяснение, предложенное Смитом, представляется самым логичным из всех. Он выдвигает гипотезу о том, что «огонь» — это красные цветы побегов омелы (Loran-thus Acaciae), растущей на колючих кустах и деревьях акации повсюду в Палестине и Синае. Когда омела расцветает, куст превращается в сияющий шар огненного цвета и выглядит так, словно охвачен пламенем».
«И двинулись они из Рефидима, и пришли в пустыню Синайскую, и расположились там станом в пустыне; и расположился там Израиль станом против горы. Моисей взошел к Богу на гору…» (Исх. 19:2-3).
«И сошел Моисей к народу и пересказал ему. Изрек Бог все слова сии, говоря: Я Господь, Бог твой… Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх. 19:25, 20:1-3).
На горе Синай произошло событие, уникальное во всей истории человечества. Здесь заключены истоки и величие той веры, которой впоследствии было суждено покорить весь земной шар.
Моисей, дитя народа, поклонявшегося целому сонму божеств в самых разнообразных формах и обличиях, провозгласил веру в единого Бога. Моисей стал провозвестником монотеизма, и в этом состоит истинное величие чуда на Синае. Моисей, безвестный сын и внук пустынных кочевников, воспитанный в чужой стране, «сошел… к народу и пересказал ему«. Кочевники в шатрах из козлиных шкур, расположившиеся лагерем в пустыне под открытым небом, стали первыми, кто услышали эту ошеломляющую весть, приняли ее и передали последующим поколениям. И в течение последующих тридцати девяти лет они повторяли ее в тишине пустыни, под журчание ручьев и у неподвижных вод в тенистых оазисах, укрываясь от пронизывающего ветра, кормя своих овец, коз и ослов, — повторяли между собой эту весть о едином великом Боге, Яхве.
Так началась удивительная история этой мировой религии. Простые пастухи, привыкшие к тяготам походной жизни, донесли эту великую новую идею, новую веру, на свою родину, откуда в один прекрасный день она распространится по всему миру, среди всех людей на Земле. Могущественные империи и великие народы тех отдаленных дней давным-давно канули в небытие, но потомки этих пастухов, впервые поклявшихся в верности единому всемогущему Богу, живут и по сей день.
«Я Господь, Бог твой… Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим«. Эти слова прозвучали впервые со времен появления человека на нашей планете. Казалось, никогда ни один народ не сталкивался даже с подобием такой религии.
Можно было бы утверждать это наверняка, основываясь на археологических открытиях в Египте — стране, где Моисей вырос и получил образование, — а также в других землях Древнего Востока. И поклонение Солнцу, которое насаждал в своей стране Эхнатон, и слияние месопотамских богов в одного бога — Нинурту, покровителя войны, — всего лишь бледные предвестия подлинного монотеизма. Всем этим робким попыткам недоставало той концентрированной мощи и всепобеждающей нравственной силы, которая воплотилась в десяти заповедях, принесенных Моисеем с безлюдных синайских высот.
Безусловно, среди всех народностей, населявших «Плодородный полумесяц», только израильтяне выразили в полную силу новую идею единого Бога во всей ее чистоте и ясности, свободную от магии и гротескной образности, от материалистических забот о загробной жизни. Императив десяти заповедей не имеет себе равных: израильтянам было велено не грешить, потому что они находятся под властью Яхве!
И можно было бы не сомневаться в том, что данный от Бога нравственный закон Израиля не имел предшественников на Древнем Востоке, если бы рано или поздно не обнаружились параллели, доказывающие, что десять заповедей и прочие законы, полученные израильтянами, не уникальны по своей сути. Напротив, Библия представляется буквально пропитанной духом Древнего Востока. Ведь десять заповедей — это своего рода «союзный договор», закон, регулирующий отношения между Израилем и Богом. Поэтому не стоит удивляться, что они находятся в полном соответствии с вассальными договорами Древнего Востока регулировавшими отношения между правителем и вассальными царями, которых он назначал для управления покоренными народами.
Подобные договоры начинаются с перечисления имен, титулов и заслуг «великого царя». «Я, Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства» (Исх. 20:2). Здесь также присутствуют имя (слово «Господь» в Библии заменяет настоящее имя Бога — «Яхве», — произносить которое запрещалось), титул («Бог») и существенная заслуга («вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства») «великого царя», который в данном случае оказывается небесным «великим царем» Израиля — Богом Завета. Далее в договорах вассалам запрещалось вступать в какие бы то ни было отношения с иноземными правителями и военачальниками. Этому соответствуют слова Бога: «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх. 20:3). Исполненный царственного величия речевой оборот «да не будет» также постоянно встречается в вассальных договорах. Это словоупотребление ни в коей мере не ограничивается ветхозаветным рассказом о десяти заповедях, как считали прежде многие ученые. К примеру, в одном договоре с вассалом предписывается: «Да не домогайся ты какого-либо участка земли Хатти». В оригинале текста Библии заповедь «Не желай дома ближнего твоего» (Исх. 20:17) сформулирована точно так же.
Можно подметить и другие аналогии. Скрижали с заповедями были помещены для сохранности в ковчег завета, подобно тому, как помещали в священные ларцы договоры с вассалами. Вассальные договоры точно так же скрепляли печатями и произносили над ними благословения и проклятия. Вот слова Моисея: «Вот, я предлагаю вам сегодня благословение и проклятие: благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего, которые я заповедую вам сегодня, а проклятие, если не послушаете заповедей Господа, Бога вашего, и уклонитесь от пути, который заповедую вам сегодня, и пойдете вслед богов иных, которых вы не знаете» (Втор. 11:26-28).
Известный библеист-католик Ролан де Во обнаружил в ряде хеттских договоров пункт, согласно которому текст договора следовало регулярно перечитывать в присутствии вассального царя и его народа. Такое же указание мы встречаем в связи с библейским сводом законов: «И завещал им Моисей и сказал: по прошествии семи лет… читай сей закон пред всем Израилем вслух его… чтобы они слушали и учились… и старались исполнять все слова закона сего» (Втор. 31:10 и далее).
Все эти аналогии касаются лишь «буквы» десяти заповедей. Но как насчет «духа» закона? Снова мы не испытываем недостатка в параллелях. В Ассирии, к примеру, священник, изгонявший из больного «демонов», должен был спрашивать: «Не оскорбил ли он [т. е. больной] какого-либо бога? Не обидел ли он богиню? …Не выказал ли он презрения к своему отцу или матери? Не обделил ли он почтением старшую сестру? …Не сказал ли он «да» вместо «нет» (и наоборот)? … Не обвесил ли он кого-либо? Не ворвался ли он в дом своего соседа? Не подошел ли он слишком близко к жене своего соседа? Не пролил ли он кровь своего соседа?»
И, наконец, два примера из Древнего Египта. В «Поучениях Аменемопа» мы находим следующий фрагмент:
«Не передвигай межевой камень на границе полей и не перемещай измерительную нить, не взирай с алчностью на лишний клочок пахотной земли и не нарушай границу владения вдовы.
Не покушайся на достояние бедняка и не желай вкусить его хлеба.
Не нарушай равновесие весов, не мошенничай с гирями, не убавляй порции, положенные на меру зерна.
Не вводи никого в беду перед судьями и не посягай не правосудие.
Не насмехайся над слепым, не презирай низкорослого, не пренебрегай намерениями хромца».
Но самым лучшим примером, который в наши дни часто приводят специалисты по библейской древности, является так называемое «признание в несовершении грехов» из 125-й главы египетской «Книги мертвых». Согласно египетским верованиям, покойный должен был совершить это признание перед сорока двумя судьями мертвых в «зале суда»:
«Я не причинял никому страданий.
Я не заставлял никого проливать слезы.
Я не убивал ни женщин, ни мужчин.
Я не отдавал приказа о совершении убийства.
Я не причинял никому вреда.
Я не сокращал запасов продовольствия в храмах.
Я не наносил ущерба подношениям, предназначенным для богов.
Я не похищал подношений, предназначенных для покойников.
Я не совершал греховных поступков и не ложился с мужчиной.
Я не обесчестил жены ближнего своего».
И так далее…
Таким образом, мы видим, что контраст между предельным монотеизмом, с одной стороны, и причудливым смешением самых разнообразных богов, с другой, не столь уже разителен, как кажется на первый взгляд. Когда-то многобожие существовало и в Израиле, во всяком случае, в ранний период. С другой стороны, в религии других народов, живших по соседству со «Святой Землей», существовало представление о нематериальной природе верховных богов. Поэтому приходится согласиться с выводом, что нравственный закон существовал и в других религиях. Ответственность, мораль, закон, порядок и этика были известны и за пределами Израиля, так же как и нормы человеческого поведения, и по «букве», и по «духу» аналогичные божественным заповедям израильского народа. Еще раз мы убеждаемся в том, что Библия при передаче юридического документа (которым по своей сути являются десять заповедей) предлагает нам удивительный образчик культурной и нравственной истории Древнего Востока, без труда подкрепляемый параллелями. Поэтому мы уже не можем утверждать, как это делали более ранние исследователи, что библейский свод законов является уникальным. Возможно, этот факт пошатнет веру некоторых людей и выбьет у них почву из-под ног, и с этим ничего не поделать. Но зато благодаря подтверждению библейского текста внебиблейскими источниками гораздо яснее становится положение Израиля эпохи Моисея в культурно-историческом контексте.
н�����.�-а, возвышался храм. Лики богинь огромными коровьими очами глядели с квадратных столпов ворот. Прямо из-под земли, казалось, вырастала масса колонн, среди которых одна была очень высокой. На желтом песке вокруг множества каменных жертвенников сохранились следы останков сожженных жертвенных животных. Темные пещеры зияли на поверхности отвесных скал, а высоко над ущельем вздымался сплошной массив Синайских гор.
Умолкли крики погонщиков. Караван застыл неподвижно, будто очарованный миражом. Среди руин храма Питри обнаружил высеченное на стене имя великого Рамсеса II. Экспедиция достигла Серабит-эль-Хадема — древнего египетского места добычи и центра обработки меди и бирюзы. По всей вероятности, это и было то место, где следовало искать библейскую Дофку.
Два долгих года в долине перед древним храмом оставался лагерь археологов. Изображения ритуалов культа и картины жертвоприношений на стенах храма означали, что здесь находился центр почитания богини Хатхор. Нескончаемые ряды наполовину засыпанных песком штолен в соседних ущельях свидетельствовали о том, что здесь шли поиски меди и бирюзы. Отчетливо различались следы рабочих инструментов. Поблизости находилось полуразрушенное поселение, в котором жили когда-то рабочие.
Лучи солнца безжалостно били прямо в котлован долины, и невыносимая жара вдвойне усложняла работу экспедиции. Жизнь рабочих на этих рудниках среди пустынной местности наверняка была, особенно летом, поистине адской. О том, что здесь происходило, экспедиция узнала из надписей времен правления Аменемхета III, относящихся приблизительно к 1800 г. до н. э.
Хор-Ур-Ре, хранитель царской печати и «министр по труду» обращается к рудокопам и рабам. Он пытается ободрить и поощрить их: «Любой должен почитать за счастье работу в этом месте». В ответ этому следует: «Бирюза всегда будет в горах. Но мы сами должны думать о нашей коже в это время года. Мы уже знаем, что руда добывается в этом сезоне. Но ведь наша кожа не предназначена для таких работ в это время года». Хор-Ур-Ре убеждает их: «Когда бы я ни приводил людей на эти рудники, мною всегда руководило лишь почитание нашего владыки… Я никогда не падал духом при виде работы… Здесь не было подобных разговоров: «О, это для выносливой кожи!» Напротив, глаза искрились…»
Пока шли полным ходом раскопки на месте древних шахт, жилых домов и в окрестностях храма, всего в нескольких шагах от святилища богини из песка были извлечены обломки каменных табличек и статуя склонившейся фигуры. На табличках и на статуе были изображены необычные знаки. Ни Флиндерс Питри, ни египтологи из его партии не смогли расшифровать их. Было оченидно, что это — буквы неизвестной письменности. Хотя они производили впечатление пиктограмм и отдаленно напоминали египетские иероглифы, едва ли можно было назвать их «языком в картинках». Для этого было слишком мало разновидностей значков.
Тщательно изучив все обстоятельства этой находки, Флиндерс Питри пришел к смелому заключению: «Этой системой линейного письма пользовались рабочие из Ретену, нанятые египтянами и часто упоминаемые в египетских текстах. Следствия из этого факта весьма значительны: за полторы тысячи лет до Рождества Христова простые рабочие из Ханаана умели писать, и этот тип письменности возник независимо и от иероглифов, и от клинописи. Далее, эта находка раз и навсегда лишает веса все гипотезы о том, что израильтяне, прошедшие через эту местность на пути из Египта, были в то время неграмотны».
Выводы Питри привлекли огромное внимание антикваров, палеографов и историков. Все теории о возникновении и начале использования письменности в Ханаане разом устарели. Конечно, казалось невероятным, чтобы жители Ханаана владели собственным типом письма уже в середине II тысячелетия до н. э. Правоту Питри можно было подтвердить лишь текстом на синайских табличках. Возвратившись в Англию, Питри немедленно скопировал эти таблички.
За расшифровку диковинных, неуклюжих значков усердно взялись палеографы из множества стран. Но никому не удавалось понять их. Лишь десять лет спустя сэру Алану Гардинеру, блестящему и неутомимому переводчику египетских текстов, посчастливилось приподнять завесу над этой тайной. Он первым расшифровал фрагменты надписей.
Ему помогло часто встречающееся словосочетание «пастушеский посох». Со временем Гардинер пришел к выводу, что комбинация из четырех или пяти знаков, встречающаяся в тексте надписей несколько раз, представляет древнееврейские слова. Пять букв «l-B-‘-l-t» он интепретировал как «(посвященный) для (богини) Ваалат».
Во II тысячелетии до н. э. женское божество по имени Ваалат почиталось в морском порту Библ. Именно в честь этой богини египтяне воздвигли храм в Серабит-эль-Хадеме. Только называли ее египтяне именем «Хатхор». Рабочие из Ханаана искали, медь и бирюзу по соседству с храмом этой богини.
Цепь событий замкнулась. Но все значение открытий на Синае прояснилось окончательно лишь через шесть лет после смерти Флиндерса Питри, когда завершились тщательные исследования его находок.
Гардинер сумел расшифровать только часть необычных знаков. Только тридцать лет спустя, в 1948 г., группа археологов из Лос-Анджелесского университета нашла ключ, позволивший подобрать соответствия всем буквам на синайских табличках. Не осталось сомнений в том, что эти надписи датируются примерно 1500 г. до н. э. и написаны на ханаанском наречии.
То, что Флиндерс Питри извлек из-под горячих песков Синая, в наши дни каждый встречает в измененной форме в газетах, книгах и журналах. Камни из Серабит-эль-Хадема сохранили предка нашего алфавита. Две самые ранние формы письменности, возникшие на территории «Плодородного полумесяца» — иероглифы и клинопись, — были уже достаточно древними в то время, когда во II тысячелетии до н. э. возник третий основной способ письменной передачи мысли — алфавит. Не без влияния иероглифической письменности своих товарищей — египтян семитские рабочие на Синае изобрели свой собственный, особый и в корне новый тип письма.
Ставшие знаменитыми синайские надписи представляют первый этап развития северно-семитского алфавита прямого предка нашего современного алфавита. Он использовался в Палестине и в финикийских республиках на побережье. Примерно в конце IX в. его позаимствовали греки. Из Греции алфавит попал в Рим, а оттуда уже распространился по всему земному шару.
«И сказал Господь Моисею: напиши сие для памяти в книгу…» (Исх. 17:14). Это — первое употребление слова «написать» в Ветхом Завете. Оно встречается в том эпизоде, когда израильтяне достигают следующего после Дофки места стоянки. До того это слово не употреблялось пи разу. Расшифровка синайских табличек позволяет взглянуть на этот фрагмент библейского текста в совершенно новом свете — как на исторически достоверное высказывание. Ведь теперь нам известно, что еще за триста лет до исхода из Египта люди из Ханаана умели писать на языке, тесно связанном с языком израильтян.